Александр Прозоров - Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна]

— Не знаю, сэр Теплер, — пожал плечами Атлантида, — Но настоящему мужчине всегда приятно посмотреть на женщину.

— Вот комиссия придет, — кивнул Вайт, — тогда и насмотритесь… Интересно, если я им еще три тысячи накину, они нам по бифштексу зажарят?

Платон покачал головой и снова вытянулся во весь рост на своей доске.

— А не дороговатые бифштексы получатся, сэр?

— Да ладно, — отмахнулся миллионер. — Последний раз в жизни хоть поесть нормально. Ради этого и трех тысяч не жалко. Если честно, то я и четыре заплатить готов.

— Вы, кстати, насчет своей хищнической породы не переусердствуйте, сэр, — предупредил Атлантида. — Видели, как крокодила кормят? Что делать станете, если вам на завтрак живую крысу в клетку запустят?

— Разломаю наши доски, разведу костер. Зажарим и съедим, сэр.

— Ломать будем только вашу доску, сэр Теплер.

— Почему?

— Потому, что по условиям нашего договора кормежка во время путешествия производится за ваш счет, — напомнил Рассольникрв, положил голову на руки и закрыл глаза.

Послышался скрип. Это пришел в движение канат с уже подвешенными к нему животными. А вот и первый предсмертный хрип, ленивое шлепанье крови по жести короба. Однако закрыть уши так же, как и глаза, Платон не мог. Приходилось слушать все это раз за разом, понимая, что рано или поздно та же участь ждет и тебя.

— Вы посмотрите, сэр, — толкнул Вайт археолога в бок, — тетку какую-то везут.

— Куда везут? — приподнялся Атлантида. По ту сторону центрального прохода извивалась подвешенная к тросу вверх ногами женщина лет тридцати, со свисающими вниз длинными каштановыми волосами и непропорционально большой грудью. Она была в голубом рабочем комбинезоне… пока. Оба путешественника уже примерно представляли себе, что произойдет через несколько минут, и рука археолога потянулась к трости.

— Интересно, за что ее? — недоуменно пробормотал толстяк. — Такая милашка!

— А вы думаете, милашка не способна подсыпать стрихнину в суп престарелому мужу, если он слишком задержался на свете? Или выбросить на помойку нежеланного ребенка? Не надо ее жалеть, сэр Теплер. Если уж у судей на такую красотку рука поднялась, значит, и вправду что-то из ряда вон выходящее сотворила. — Рассольников приподнял доску и придвинул ее к самым прутьям, подполз ближе к решетке.

— Не верится, — покачал головой Вайт. — Как она могла?

— И обратите внимание, сэр, — продолжал гнуть свою линию археолог. — Ведь по здешним обычаям кто-то мог объявить себя ее хозяином и компенсировать ущерб. Помните? Однако никто не взялся. Вот вы, сэр Теплер, не отказались бы приобрести себе такую домашнюю животинку?

— Смотря, что она натворила, — моментально проявил расчетливость миллионер. — Может стать, жениться дешевле, чем такую «собачку» в дом приводить.

— Вот то-то, сэр…

Тем временем трос подвез женщину к обработчику скота. Вайт прижался к решетке, наблюдая, как живодер с профессиональной неторопливостью принялся срезать с нее одежду. Жертва заискивающе улыбалась и что-то негромко говорила. Атлантида тем временем выпростал из трости короткий клинок, прижал его к стальному пруту и со всей силы ударил по «пятке» альпенштока. Прочное лезвие скользнуло вперед, оставив глубокую борозду. Рассольников повторил процедуру еще раз, потом еще и еще. Сталь оказалась самого что ни на есть поганого качества и резалась легко. Похоже, основной расчет тюремщики делали на толщину прутьев, а не на их прочность. К тому моменту, когда живодер полностью расправился с одеждой и после недолгого созерцания обнаженного тела резанул тесаком по горлу, сталь проиграла особо прочной металлокерамике, а край короба сверкал мельчайшей изумрудной стружкой.

— Сэр Теплер, вы не могли бы отогнуть этот прут внутрь нашей клетки? — Рассольников убрал лезвие в трость.

— Какой прут, сэр? — отвернулся от захватывающей картины миллионер.

— Вот этот, сэр. — Атлантида выпрямился во весь рост и указал кончиком трости на место разреза.

— Эт-то мы запросто… — Толстяк наклонился, ухватился двумя руками за прут, прикусил губу и, сделав короткий резкий выдох, изогнул прут едва ли не до потолка.

— Спасибо, сэр, — кивнул Платон, протиснулся в щель и быстрым шагом направился к живодеру, умело переламывающему женщине кости рук и ног.

Позади послышалось тяжелое посапывание: это Вайт пропихивал между прутьев свое изрядно похудевшее брюшко. Ему очень хотелось на свободу, а потому дело двигалось успешно.

Разделав тушу по всем правилам, обработчик скота столкнул ее в измельчитель. Раздалось знакомое отвратительное чавканье.

Атлантида легко запрыгнул на невысокий помост и похлопал живодера по плечу:

— Вы не подскажете, как нам отсюда выйти?

Обработчик скота оглянулся, и на лице его возникло выражение неописуемого изумления. Тут над ухом археолога просвистел кулак, врезался живодеру в глаз и опрокинул бедолагу на грязные, истоптанные доски.

— Ну зачем вы, сэр Теплер? — укоризненно покачал головой Платон. — Он же не успел ответить!

— А чего тут отвечать, сэр? — Вайт деловито подобрал живодерский окровавленный тесак. — Вон двери в углу.

На этот раз первым побежал миллионер. Однако прежде чем беглецы домчались до угла, дверь распахнулась и навстречу выскочило двое охранников. Они тут же вскинули разрядники — Атлантида рухнул на бок, пропуская рукотворную молнию над головой, и со всей силы рубанул ближайшего противника тростью чуть ниже колена. Тот взвыл от боли, а археолог, воспользовавшись заминкой, прыгнул вверх и хлестнул его по горлу. Охранник жалобно хрюкнул и осел вниз.

Второй «сторож животных» уже лежал рядом — миллионер принял электроразряд на толстое, широкое лезвие тесака, после чего тем же тесаком и огрел по макушке.

— Надеюсь, вы его не убили, сэр?

— Ну что вы, сэр Платон, — развел руками толстяк. — Я бил тыльной стороной клинка.

Атлантида подумал о том, что именно тыльной стороной живодер и ломал кости своим жертвам, но промолчал.

— Разрядники возьмем, сэр?

— Не нужно, — вскинул руку Рассольников. — В половине тюрем галактики оружие охраны идентифицировано на владельца. Если его возьмет посторонний, то в лучшем случае схлопочет разряд.

— Тогда бежим! — Вайт театрально ударил ногой в область замка, распахивая дощатую створку. — Смотрите, вот она!

В двадцати шагах дальше по коридору манил солнечным светом прямоугольник растворенных на улицу дверей.

— Стойте, сэр!

— Что такое, сэр Платон? — оглянулся толстяк.